Так случилось в моей жизни, что я, закончив лечебный факультет медицинского вуза, обучаться педиатрии приехала в Москву к академику Георгию Несторовичу Сперанскому. Работая у него ассистентом, увлеклась нефрологией; поддержав мой интерес, Г.Н. Сперанский направил меня на стажировку в Англию и Францию. Во время стажировки в Англии я познако­милась с Ириной Евгеньевной Тареевой; это дало мне повод по возвращении в Москву встретиться с Евгением Михайловичем у него дома. Конечно, основные разговоры касались Ирины и мест, которые мы с ней посетили, но Евгений Михайлович нашел возможность побеседовать со мной о педиатрической нефрологии и очень скоро ввел меня в Президиум Правления Всесоюзного нефрологического общества. Заседания прохо­дили регулярно и были насыщены актуальными проблемами нефрологии, причем именно Евгений Михайлович задавал тон дискуссиям. В частности, вспоминается, как перед очередным Съездом нефрологов обсуждалась программа и один из ведущих профессоров некорретно высказался относительно участников Съезда. По его мнению, на Съезде должны были присутствовать в основном терапевты и лишь по 1 % педиатров и физиологов. Это до глубины души возмутило Евгения Михайловича. Он сказал, что проблемы, поднимаемые педиатрами и физиоло­гами, настолько важны для развития нефрологии в стране, что активное участи в работе Съезда будет определяться не принадлежностью выступающих к тому или иному разделу меди­цины, а серьезностью поставленных или уже решенных задач. Хотелось бы в связи с этим подчеркнуть: Евгений Михайлович считал, что развитие нефрологии детского возраста должно обязательно занять достойное место среди других нефрологических проблем, о чем мы с ним неоднократно беседовали. Он поддерживал мои попытки с генетических и экологических позиций подойти к пониманию развития нефропатий у детей, причем неоднократно повторял, что всякое новое начинание, как правило, не встречает одобрения большинства, но этого не нужно бояться, а продолжать дерзать и доказывать правоту, что он сам делал в течение всей жизни. Евгений Михайлович одобрительно отнесся к предложенной нами во главе с Г.Н. Сперанским в 1966 г. классификации диффузного гломерулонефрита, считая правомочным не рассматривать длительную, даже пожизненную ремиссию острого процесса как выздоровление, т. к. при нефрите страдает соединительная ткань почки. Не забывается и заседание Московского нефрологического общества, где мы докладывали о болезни двух близнецов, которым местные врачи поставили разные диагнозы и по-разному лечили, т. к. у одной преобладала гематурия, у другой — лейкоцитурия. После дискуссионного выступления В.В. Серова по поводу выраженной мезангиальной проли­ферации у обеих девочек, выявленной при биопсии почки, Евгений Михайлович поддержал нами поставленный диагноз дизметаболической нефропатии с оксалатно-кальциевой кристаллурией у детей с гипопластической дисплазией почек.

Мне хочется вспомнить еще два эпизода встречи с Евгением Михайловичем Тареевым, правда, они характеризуют его не только как нефролога, но и как Учителя с большой буквы. Первое — мне посчастливилось быть на его лекции студентам-первокурсникам, когда он объяснял им, как нужно себя гото­вить к профессии врача. Во время лекции он сказал несколько слов и о почке как интегральном органе, внимание к которой должно быть привлечено на всех ступенях обучения и практи­ческой деятельности. Второе — так случилось, что некоторое время я была пациенткой одной из клиник, возглавляемой Е.М. Тареевым. Меня поразила та скрупулезность обследования больного, которая отличала не только его, но и его учеников. Совершенно справедливо кафедра носит его имя и хочется верить, что “эстафета поколений”, начатая им, никогда не закончится.

Н.А. Мухин задал мне вопрос: можно ли считать Евгения Михайловича Тареева учителем нефрологии не только моим лично, но и педиатров-нефрологов страны? Я ответила, что все мы учимся по руководством Е.М. Тареева, кроме этого в своих лекциях на многочисленных форумах и циклах усовершенство­вания врачей, в своих монографиях и руководствах я пыталась регулярно вносить идеи этого Великого нефролога нашей страны — поэтому вопрос получает положительный ответ.