На рубеже веков ХХ и ХХI вв. медицинское сообщество столкнулось с глобальной проблемой социально-экономического значения – распространенностью хронической болезни почек (ХБП), ежегодно уносящей миллионы жизней. В Российской Федерации обеспеченность пациентов различными методами заместительной почечной терапии (ЗПТ) недостаточна, несмотря на ее устойчивый ежегодный рост. Одним из перспективных путей решения данной проблемы остается трансплантация почки (ТП). Пересадка почки стала высокоэффективным клиническим способом замещения утраченной функции почек, обеспечивая качество жизни пациентов данной группы [1, 2].

В настоящее время выполняется более 30 тыс. ТП в год [1, 3]. По различным данным современной отечественной и зарубежной литературы можно сделать следующий вывод: во всех странах потребность в этом виде ЗПТ неуклонно растет [4–7]. Ежегодный прирост количества проведенных операций составляет в США 8–10%. С ростом числа пациентов, включенных в «лист ожидания» на трансплантацию почки, растет и срок ожидания, что увеличивает летальность. Таким образом, ТП является самой частой операцией по трансплантации органов в мире [4, 8–10].

За 2008 г. на Кипре было выполнено 83 ТП на 1 млн населения, в США – 54, в Великобритании – 48, в Российской Федерации – 5,5 на 1 млн населения [11]. В нашей стране число больных функционирующим РТ на 2007 г. составило более 4300 человек (30 на 1 млн населения). Ежегодный прирост количества трансплантации почек составляет около 12%. Количество операций – более 650 в год (4,3–4,7 на 1 млн населения) [1]. При этом активно развивается ТП как от трупного донора, так и от живого родственного. Доля таких операций от живого донора в России – примерно 10%, на Кипре – около 60, в США – около 37% [11, 12].

Острой проблемой в трансплантологии органов и тканей человека на данный момент остается дефицит донорских органов. Увеличение количества пересадок невозможно без комплексного развития программы органного донорства [11, 12]. Попытки расширения донорского пула за счет доноров органов с расширенными критериями не способствуют решению глобальной проблемы как в нашей стране, так и во всем мире. Потребность донорских органов в разных странах сильно различается, однако дефицит их существует везде. Так, в Испании в 2008 г. на 1 млн населения приходилось 34 трупных донора, в США – 26, в Великобритании – 14, в России – 2,6. Число живых доноров на 1 млн населения за тот же год составило на Кипре – 49, в США – 20, в Великобритании – 16, в России – 1,4 [11]. В таких странах, как Швеция, Нидерланды, Норвегия, Испания, Финляндия, ТП является основным видом помощи больным терминальной стадией хронической почечной недостаточности [2].

Данный факт привел к тому, что были пересмотрены критерии отбора доноров органов и введен термин «маргинальные доноры». Доказанным считается тот факт, что почки, полученные от таких доноров, гораздо более подвержены реперфузионно-ишемическому повреждению, более иммуногенны. Тем не менее трансплантация почек, полученных от доноров органов с расширенными критериями, широко распространена во всем мире, хотя более востребованы, разумеется, ренальные трансплантаты от доноров с клиническим диагнозом «смерть головного мозга» в связи с лучшими показателями раннего послеоперационного периода [13–15].

Следует отметить, что трансплантация почек, полученных от доноров с расширенными критериями, служит предметом непрекращающейся дискуссии. В современных зарубежных публикациях отмечено, что подобные ренальные трансплантаты не стоит оперировать лицам моложе 40 лет или больным, ожидающим ретрансплантации. При этом у пациентов старше 40 лет, особенно при диабетической нефропатии и длительном времени ожидания ТП, результаты трансплантации «маргинальных» почек демонстрируют лучшую выживаемость, чем среди больных на других видах диализной терапии [16].

Благодаря значительному прогрессу, достигнутому в иммуносупрессии, трансплантационной иммунологии и понимании клеточно-гуморальных процессов, происходящих в трансплантированной почке, улучшились ближайшие и отдаленные результаты трансплантаций [3, 17]. В российских трансплантационных центрах в 2007 г. средняя годичная выживаемость почечных трансплантатов составила 84%, двухлетняя – 79, трехлетняя – 76, четырехлетняя – 72, пятилетняя – 68% [1].

Расходы на содержание и лечение больных ХБП во всем мире неуклонно продолжают расти. Установлено, что выполнение пациенту ТП и его последующее лечение с последующим наблюдением обходятся государству значительно дешевле с учетом всей получаемой им иммуносупрессивной терапии. При этом экономическое преимущество содержания пациента после ТП перед содержанием его на программном гемодиализе и/или постоянном амбулаторном перитонеальном диализе значительно увеличивается с каждым годом [2, 8, 18, 19, 20].

Таким образом, если программный гемодиализ и постоянный амбулаторный перитонеальный диализ являются лишь методами ЗПТ, то ТП на сегодняшний день – не только самый перспективный метод лечения ТХПН, но и средство спасения жизни. При данном оперативном вмешательстве достигается подобная модель гомеостаза, максимально схожая с той, которую можно наблюдать при функции непораженных почек. Нормализуется фосфорно-кальциевый обмен, снижается риск возникновения вторичного гиперпаратиреоза и почечной остеодистрофии. Обеспечивается также нормальная секреция почкой эритропоэтина, что приводит к нормализации концентрации гемоглобина и является предиктором удовлетворительной функциональной способности РТ. После ТП обеспечивается наиболее адекватная медицинская и наиболее полная социально-трудовая реабилитация, а также самый высокий уровень жизни больных этой категории. На данный момент ТП – единственный действительно радикальный метод лечения ТХПН [2, 21–23]. Очевидно, что дальнейшие перспективы развития данного вида ЗПТ и его широкое внедрение в клиническую практику зависят от дальнейшего совершенствования всех этапов проведения трансплантации органа – начиная от законодательной базы, заканчивая грамотным ведением пациента после операции.