Взаимосвязь между концентрацией фактора роста фибробластов-23 и показателями центральной гемодинамики у больных с хронической болезнью почек


DOI: https://dx.doi.org/10.18565/nephrology.2020.1.33-38

И.Т. Муркамилов

1) Кыргызская государственная медицинская академия им. И.К. Ахунбаева, Бишкек, Кыргызстан; 2) Кыргызско-Российский славянский университет им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, Бишкек, Кыргызстан
Цель исследования. Установить зависимость между концентрацией фактора роста фибробластов-23 (FGF-23, пмоль/л) и показателями центральной гемодинамики у пациентов с хронической болезнью почек (ХБП).
Материал и методы. Всего были обследованы 78 пациентов, из них 45 женщин и 33 мужчины. Средний возраст обследованных пациентов – 55 (23–84) лет. Всем пациентам проведено комплексное клинико-лабораторное обследование. Были исследованы параметры центральной гемодинамики (систолическое артериальное давление – САД, мм рт.ст., диастолическое артериальное давление – ДАД, мм рт.ст., и центральное систолическое давление – ЦАД, мм рт.ст.). Были определены концентрации FGF-23, фосфора (ммоль/л), С-реактивного белка (СРБ, МЕ/л) и креатинина (мкмоль/л) плазмы крови. Для расчета скорости клубочковой фильтрации (СКФ, мл/мин) использована формула CKD-EPI (Chronic Kidney Disease Epidemiology Collaboration, 2011). Согласно рекомендациям KDIGO (Kidney Disease: Improving Global Outcomes) от 2002 г., диагноз ХБП устанавливался на основании изменения мочевого осадка или снижения расчетной СКФ (<60 мл/мин), увеличения концентрации креатинина плазмы крови на протяжении более чем трех месяцев.
Результаты. Средний возраст, индекс массы тела, величина ЦАД и САД были достоверно выше у пациентов с 4-й стадией ХБП. Лица с повышенным содержанием СРБ существенно чаще выявлялись при 3б- и 5-й стадиях ХБП. Уровень фосфатемии был значимо выше среди пациентов с 4-й и 5-й стадиями ХБП. Медиана и межквартильные концентрации FGF-23 плазмы крови были достоверно высокими на 3а-, 4-й и 5-й стадиях ХБП. Установлено существование тесной связи между содержанием FGF-23, уровнями ЦАД
и САД, концентрацией фосфора и креатинина. Обратная взаимосвязь получена между снижением СКФ и ростом концентрации FGF-23.
Выводы. У пациентов с ХБП концентрация FGF-23 плазмы крови начинает повышаться еще на додиализной стадии. При этом высокие уровни FGF-23 плазмы крови регистрируются на 4-й стадии ХБП и ассоциируются с ростом ЦАД и СААД, индексом массы тела, в т.ч. гиперфосфатемией.
Ключевые слова: центральное систолическое давление, кардиоваскулярные осложнения, фактор роста фибробластов-23, фосфор, терминальная почечная недостаточность, хроническая болезнь почек

Введение

Снижение заболеваемости и смертности от хронической болезни почек (ХБП) стало одним из приоритетных направлений здравоохранения. Как и в других странах мира, в Кыргызской Республике (КР) число пациентов, находящихся на диализной терапии, увеличивается ежегодно и составляло на 2019 г. 1234 человека. Согласно постановлению правительства КР № 441 от 29.08.2019, финансирование гемодиализных услуг производится по линии ФОМС в 23 медицинских учреждениях. Что касается трансплантации почки, то число реципиентов с трансплантированной почкой на сегодня достигло 337 человек. Медико-социальные аспекты и бремя ХБП в КР заключается в том, что многие лица с ХБП в момент верификации диагноза уже имеют кардиоваскулярные осложнения (КВО). В последнее годы распространенность ХБП стала значительно больше, чем предполагалось ранее, и наблюдающийся в настоящее время прогрессивный рост числа пациентов с ХБП приобретает характер пандемии [1, 2]. Около 40% взрослого населения имеют повышенный риск развития ХБП [3]. В некоторых исследованиях установлено, что оценка концентрации фактора роста фибробластов-23 (FGF-23) может быть использована в качестве предиктора тяжести течения ХБП и развития ее осложнений [4]. В настоящее время активно исследуется роль фосфора и морфогенетических белков при ХБП [5, 6]. В частности, полученные данные по изучению FGF-23 как биологического маркера прогрессирования ХБП существенно изменили традиционный взгляд на механизм возникновения КВО [7]. FGF-23 – это белок, секретируемый из остеоцитов, главным образом из остеобластов, состоит из 251 аминокислоты и имеет молекулярную массу – 32 кДа [8]. FGF-23 относятся к семейству факторов роста, участвующих в ангиогенезе, заживлении ран, эмбриональном развитии, процессах пролиферации и дифференцировки остеоцитов [9]. Основная роль FGF-23 заключается в снижении плазменного уровня фосфата [9–11]. Секреция FGF-23 местно регулируется в костях при участии дентина-1 и фосфат-регулирующей эндопептидазы [12]. Период полураспада FGF-23 в крови у здоровых людей составляет 58 минут [13]. В проведенных исследованиях отмечено, что повышение продукции FGF-23 регистрируется на ранних стадиях ХБП [14, 15]. Вместе с тем высокие концентрации FGF-23 плазмы крови у лиц с ХБП, особенно на старте диализной терапии, ассоциируются с ростом смертности из-за структурно-функциональных изменений сосудистой стенки и миокарда [16, 17–20]. Эти данные получены в исследованиях, где в качестве объекта в основном выступали лица с терминальной стадией ХБП либо находящиеся на диализной терапии. Однако исследования по изучению роли фосфора и FGF-23 плазмы крови у пациентов на преддиализной стадии ХБП немногочисленны.

Цель исследования. Установить зависимость между концентрацией FGF-23 и показателями центральной гемодинамики у пациентов ХБП.

Материал и методы

В исследование включены 78 пациентов (45 женщин и 33 мужчины) в возрасте от 23 до 84 лет (средний возраст – 55,05±13,07 года). Клиническая характеристика пациентов представлена в табл. 1. По результатам анамнеза, инструментально-лабораторных обследований, а также из представленной медицинской документации установлена ХБП. У всех пациентов анализировалась частота сердечных сокращений (ЧСС, уд/мин), показатели систолического (САД, мм рт.ст.), диастолического (ДАД, мм рт.ст.) и центрального систолического (ЦСД, мм рт.ст.) артериального давления. Величину ЦСД определяли неинвазивным способом на приборе «Ангиоскан».

Проводили измерение роста и массы тела пациентов с расчетом индекса массы тела (ИМТ, кг/м2) по Кетле. Биохимический анализ крови включал исследование содержание фосфора (ммоль/л), С-реактивного белка (СРБ, МЕ/л) и креатинина (мкмоль/л) крови. Концентрация СРБ, превышавшая 5 МЕ/л, рассматривалась как повышенная. У всех пациентов оценивали показатели FGF-23 (C-terminal) в плазме крови с использованием набора фирмы Biomedica Medizinprodukte GmbH & Co KG (Вена, Австрия) методом иммуноферментного анализа. Забор крови для исследования осуществляли утром натощак с 07.00 до 08.00. За верхнюю границу нормы FGF-23 принята концентрация, равная 0,8 пмоль/л. Для расчета скорости клубочковой фильтрации (СКФ, мл/мин/1,73 м2) применялась формула CKD-EPI (Chronic Kidney Disease Epidemiology Collaboration, 2011) [21]. Согласно рекомендациям KDIGO (Kidney Disease: Improving Global Outcomes) от 2002 г., диагноз ХБП устанавливался на основании изменения мочевого осадка (протеинурия, гематурия) или снижения расчетной СКФ–рСКФ (менее 60 мл/мин), увеличения концентрации креатинина плазмы крови на протяжении более чем 3 месяцев [22]. В наше исследование не включены пациенты, находившиеся на программном гемодиализе, лица с трансплантированной почкой, беременные и кормящие женщины.

Полученные результаты обрабатывали методами статистического анализа с использованием пакета прикладных программ Statistica 10.0. Рассчитывались средние величины (М) и их стандартные ошибки (SD). В случае ненормального распределения количественного признака рассчитывали Me (Q25%;Q75%).

Значимость межгрупповых различий оценивалась с помощью t-критерия Стьюдента для переменных с нормальным распределением и Манна–Уитни U-test для переменных с непараметрическим распределением. Для установления связи между исследуемыми параметрами использован коэффициент корреляции Спирмена. Статистически значимыми различия считали достоверными при р<0,05.

Результаты исследования

Настоящее исследование основано на анализе данных 78 пациентов с ХБП на разных стадиях заболевания. Как показано на рисунке, причиной синдрома ХБП служили артериальная гипертензия (АГ) – у 53,8%, коморбидное состояние – у 37,1%, хронический тубулоинтерстициальный нефрит – у 6,4%, хроническая обструктивная болезнь легких – у 7,6%, сахарный диабет 2 типа – у 19,2%, хронические гломерулонефриты – у 19,2%, ишемическая болезнь сердца – у 21,7%.

В исследовании 35 пациентов в 44,8% случаев имелись признаки хронической почечной недостаточности, т.е. у них величина рСКФ оказалась менее 60 мл/мин (табл. 1). Средний возраст обследованных пациентов отличался в зависимости от степени тяжести ХБП. Так, пациенты с 4-й стадией ХБП были старше, тогда как у лиц с 3а-стадией ХБП средний возраст был достоверно ниже (p<0,05). Различия по показателю ИМТ между стадиями ХБП отмечены не были, за исключением 4-й стадии заболевания, где величина ИМТ была существенно выше (p<0,05). Из представленных данных в табл. 1 видно, что у пациентов с ХБП 3а-стадии средняя ЧСС была значимо выше (p<0,05). Сравнительно более высокие уровни ЦСД и САД определены у лиц с ХБП 4-й и 5-й стадий (табл. 1). Клинически значимая разница в показателях ДАД отмечена у пациентов с ХБП 3а-стадии. Как и следовало ожидать, содержание фосфора плазмы крови нарастало от 1-й до 5-й стадии ХБП. Пациенты с высокой концентрацией СРБ плазмы крови чаще выявлены при 1-й, 3б- и 5-й стадиях ХБП.

35-1.jpg (160 KB)

По мере снижения почечной функции медиана концентрации FGF-23 плазмы крови ощутимо повышалась и оказалась значимо выше на 4-й и 5-й стадиях ХБП. Полученные данные исследования послужили основанием проведения корреляционного анализа, целью которого стало установление двусторонних отношений между концентрацией FGF-23 и показателями центральной гемодинамики. Так, между концентрацией FGF-23 плазмы крови и уровнем ЦСД (r=0,3405; p<0,05), а также САД (r=0,4074; p<0,05) была установлена прямая корреляционная взаимосвязь (табл. 3).

Схожая связь получена между концентрациями фосфора (r=0,4683; p<0,05), креатинина (r=0,6367; p<0,05) и FGF-23 в крови. У обследованных нами пациентов выявлена отрицательная корреляция между снижением рСКФ и ростом концентрации FGF-23 в крови (r=-0,6416; p<0,05) (табл. 3).

36-1.jpg (227 KB)

Обсуждение

Избыточный синтез FGF-23 на ранних стадиях ХБП происходит в результате накопления фосфора и начального увеличения его внеклеточного пула [15]. В эпителиях проксимальных канальцев почек происходит реабсорбция фильтруемого фосфора с помощи натрийзависимых переносчиков – IIa, IIc и PIT2 [12, 23]. Ведущим гормоном, регулирующим гомеостаз фосфора в организме, является FGF-23 [15]. В нашей работе мы получили достоверную взаимосвязь (r=0,4683; p<0,05) между концентрацией фосфора и содержанием FGF-23 в крови (табл. 3). В работе O.M. Gutiérrez et al. (2011) с участием 1261 человека, где у большинства участников исследования была сохранная функция почек, установлено наличие прямой связи между потреблением фосфора с пищей и уровнем FGF-23 в крови [24]. Имеются сведения, согласно которым поступления фосфора для снижения уровня FGF-23 приводят к повышению реабсорбции фосфатов в почке и увеличению всасывания фосфора в кишечнике с увеличением синтеза витамина D [25, 26]. Кроме того, под воздействием FGF-23 происходит стимуляция почечной экскреции фосфора за счет прямого подавления натрийзависимых переносчиков типа IIa, IIc и PIT2 в проксимальных канальцах и подавления образования активной формы витамина D в почках [27, 28]. При потреблении пищи, богатой фосфором, высокий уровень FGF-23 приводит к фосфатурии и снижению образования кальцитриола [29]. Cо своей стороны низкий уровень кальцитриола снижает кишечную абсорбцию фосфора [30]. В случае диеты с низким содержанием фосфора, наоборот, сниженный уровень FGF-23 способствует накоплению фосфата в организме и усилению его всасывания в кишечнике посредством нарастания уровня кальцитриола [31]. Уменьшение выведения фосфора с мочой и повышение его концентрации в крови развиваются при снижении фильтрационной функции почек менее 30 мл/мин [29]. Полагается, что избыток фосфора индуцирует сосудистую кальцификацию независимо от уровня FGF-23 [16]. По мере снижения СКФ с уменьшением массы действующих нефронов происходит гиперпродукция FGF-23 [32]. В нашем исследовании мы установили тесную связь между снижением СКФ и ростом концентрации FGF-23 плазмы крови (r=-0,6416; p<0,05) (табл. 3). К тому же выявлена достоверная связь между ростом уровня креатинина плазмы крови и содержанием FGF-23 у участников исследования (табл. 3). Причем на более поздних стадиях ХБП уровень FGF-23 еще больше увеличивается, следовательно, высокие значения FGF-23 можно оценить как независимый предиктор быстрого прогрессирования ренальной дисфункции [10, 11]. Эти данные получены и в нашем исследовании (табл. 2). В частности, по мере ухудшения почечной функции достоверно нарастала концентрация FGF-23 плазмы крови. Вместе с тем при исследовании изменений уровня фосфора у пациентов в зависимости от тяжести ренальной функции обнаружено присутствие ХБП 4-й и 5-й стадий у большинства пациентов с гиперфосфатемией (табл. 1). Наличие повышенного уровня фосфора крови при ХБП ускоряет атеро- и артериосклеротические процессы в артериях с потерей эластичности сосудистой стенки, развитие гиперкинетического типа кровообращения и росту АД [29]. Гиперфосфатемия способствует не только прогрессированию ХБП, но и снижению нефропротективного действия блокаторов ренин-ангиотензин-альдестероновой системы (РААС) [33].

36-2.jpg (59 KB)При гиперфосфатемии у лиц с терминальной стадией ХБП наблюдается и высокий уровень FGF-23. Причем смертность среди пациентов на продвинутых стадиях ХБП прямо коррелирует с уровнем FGF-23 независимо от концентрации фосфора в крови. Достоверное повышение уровня FGF-23 плазмы крови на ранних стадиях ХБП выявлено в работе Ф.У. Дзгоевой и соавт. (2015), где уровень концентрации FGF-23 значимо коррелировал со структурными изменениями левого желудочка [16]. Негативное влияние FGF-23 на состояние кардиоваскулярной системы при ХБП объясняется тем, что он вызывает эндотелиальную дисфункцию и субклиническое воспаление [34, 35]. Стоит отметить, что повышение концентрации FGF-23 независимо от артериальной гипертензии вызывает гипертрофию левого желудочка [36, 37]. По результатам данных нашей работы, между концентрацией FGF-23 плазмы крови и уровнями ЦАД и САД установлена прямая корреляционная взаимосвязь, что вполне согласуется с результатами ранее проведенных исследований [7]. Одним из объяснений повышения АД у пациентов с ХБП при высоком уровне FGF-23 могут служить кальцификация сосудов, изменение оксидативного стресса и увеличение экспрессии супероксиддисмутазы [38, 39]. Следует также отметить, что системные эффекты FGF-23 реализуются через СРБ, повышенное содержание которого при ХБП рассматривается как маркер субклинического атеросклероза. По современным данным, СРБ подавляет продукцию оксида азота эндотелием и оказывает влияние на экспрессию рецепторов гладкомышечных клеток к ангиотензину типа I, тем самым усугубляя дисфункцию эндотелия, развитие системной вазоконстрикции, что является механизмом повышения АД [40, 41]. Сочетание повышенного уровня FGF-23 и СРБ ведут к воспалению, нестабильности атеромы, вазоконстрикции и тромбообразованию, особенно у популяции диализных пациентов. Другим системным последствием изменений в системе FGF-23 является дополнительная активация РААС, что безусловно поддерживает развитие КВО при ХБП.

Заключение

Таким образом, результаты настоящего исследования подтверждают, что у пациентов с ХБП концентрация FGF-23 плазмы крови начинает повышаться еще на додиализной стадии. При этом на 4-й стадии ХБП высокие уровни FGF-23 плазмы крови ассоциируются с ростом ЦАД и САД, ИМТ и гиперфосфатемией.

Необходимость определения FGF-23 плазмы крови на додиализной стадии ХБП продиктовано тем, что разработки новых критериев оценки риска для своевременной диагностики и профилактики развития осложнений сердечно-сосудистой системы.


Литература


  1. Centers for Disease Control and Prevention et al. Chronic kidney disease in the United States, 2019.

  2. National Institutes of Health. 2018 USRDS Annual Data Report: Epidemiology of Kidney Disease in the United States. Bethesda, MD: National Institutes of Health, National Institute of Diabetes and Digestive and Kidney Diseases;2018.

  3. Есаян А.М., Нимгирова А.Н., Каюков И.Г., Яковенко А.А. Роль фактора роста фибробластов 23-го типа в развитии кардиоваскулярных осложнений и нарушений кальций-фосфорного обмена у пациентов с хронической болезнью почек. Ученые записки Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова. 2015;22(1):38–42. Doi: https://doi.org/10.24884/1607-4181-2015-22-1-38-42.

  4. Милованова Л.Ю., Милованов Ю.С., Козловская Л.В., Мухин Н.А. Сывороточные уровни морфогенетических белков-фактора роста фибробластов-23 (FGF-23) и Клото (Klotho) при ХБП: клиническое значение. Клин. нефрология.2013;2:10–18.

  5. Miyata K.N., Nast C.C., Dai T., et al. Renal matrix Gla protein expression increases progressively with CKD and predicts renal outcome. Exp. Mol. Pathol. 2018;105(1):120–129. Doi: https://doi.org/10.1016/j.yexmp.2018.07.001.

  6. Griffin T.P., Islam M.N., Wall D., et al. Plasma dephosphorylated-uncarboxylated Matrix Gla-Protein (dp-ucMGP): reference intervals in Caucasian adults and diabetic kidney disease biomarker potential. Sci. Reports. 2019;9(1):1–13. Doi: 10.1038/s41598-019-54762-2.

  7. Мухин Н.А., Милованов Ю.С., Козловская Л.В. и др. Уровень морфо­генетического белка-фактора роста фибробластов 23-го типа (FGF-23) в сыворотке крови как маркер эффективности терапии гиперфос­фатемии связывающими фосфат препаратами при хронической болезни почек. Тер. архив. 2016;88(4):41–45. Doi: 10.17116/terarkh201688441-45.

  8. Riminucci M., Collins M.T., Fedarko N. S., et al. FGF-23 in fibrous dysplasia of bone and its relationship to renal phosphate wasting. J. Clin. Invest. 2003;112(5):683–692. Doi: 10.1172/JCI18399.

  9. Erben R.G. Physiological actions of fibroblast growth factor-23. Front. Endocrinol. 2018;9. Doi: 10.3389/fendo.2018.00267.

  10. Батюшин М.М., Кастанаян А.А., Руденко Л.И., Чистяков В.А. Фактор роста фибробластов 23. Физиологическая роль и участие в процессах сосудистой кальцификации при хронической почечной недостаточности. Журн. фундаментальной медицины и биологии. 2014;2:4–8.

  11. Шутов Е.В. Значение фактора роста фибробластов-23 у больных хронической болезнью почек – обзор современных исследований. Леч. врач. 2012;8:35–42.

  12. Liu S., Tang W., Zhou J., et al. Fibroblast growth factor 23 is a counter-regulatory phosphaturic hormone for vitamin D. J. Am. Soc. Nephrol. 2006;17(5):1305–1315. Doi: https://doi.org/10.1681/ASN.2005111185.

  13. Khosravi A., Cutler C.M., Kelly M. H., et al. Determination of the elimination half-life of fibroblast growth factor-23. J. Clin. Endocrinol. Metab. 2007;92(6):2374–2377. Doi: https://doi.org/10.1210/jc.2006-2865.

  14. Ix J.H., Shlipak M.G., Wassel C.L., Whooley M.A. Fibroblast growth factor-23 and early decrements in kidney function: The Heart and Soul Study. Nephrol. Dial. Transplant. 2010;25:993–997. Doi: 10.1093/ndt/gfp699.

  15. Desjardins L., Liabeuf S., Renard C., et al. FGF23 is independently associated with vascular calcification but not bone mineral density in patients at various CKD stages. Osteoporosis Int. 2012;23(7):2017–2025.Doi: https://doi.org/10.1007/s00198-011-1838-0.

  16. Дзгоева Ф.У., Сопоев М.Ю., Бестаева Т.Л. и др. Фактор роста фибробластов-23 и сердечнососудистые осложнения при хронической болезни почек. Нефрология. 2015;19(5):49–56.

  17. Izumo S., Lompre A.M., Matsuoka R., et al. Myosin heavy chain messenger RNA and protein isoform transitions during cardiac hypertrophy. Interaction between hemodynamic and thyroid hormone-induced signals. J. Clin. Invest.1987;79(3):970–977. Doi: 10.1172/JCI112908.

  18. Molkentin J.D., Lu J.R., Antos C.L., et al. A calcineurin-dependent transcriptional pathway for cardiac hypertrophy. Cell. 1998;93(2):215–228. https://doi.org/10.1016/S0092-8674(00)81573-1.

  19. Komuro I., Yazaki Y. Control of cardiac gene expression by mechanical stress. Ann. Rev. Physiol. 1993;55(1):55–75.

  20. Добронравов В.А. Cовременный взгляд на патофизиологию вторичного гиперпаратиреоза: роль фактора роста фибробластов 23 и Klotho. Нефрология. 2011;4:11–20. Doi: https://doi.org/10.24884/1561-6274-2011-15-4-11-20.

  21. Levey A.S., De Jong P.E., Coresh J., et al. The definition, classification, and prognosis of chronic kidney disease: a KDIGO Controversies Conference report. Kidney Int. 2011;80(1):17–28. Doi: https://doi.org/10.1038/ki.2010.483.

  22. Levey A.S., Coresh J., Bolton K., et al. K/DOQI clinical practice guidelines for chronic kidney disease: evaluation, classification, and stratification. Am. J. Kidney Dis. 2002;39(Suppl. 2)1:S1–266.

  23. Мелентьева А.А., Барышева О.Ю., Везикова Н.Н., Хейфец Л.М. Роль фактора роста фибробластов 23 и фактора Klotho в развитии минерально-костных нарушений при хронической болезни почек. Курский научно-практический вестник «Человек и его здоровье». 2014;3:102–109.

  24. 24. Gutiérrez O.M., Wolf M., Taylor E.N. Fibroblast growth factor 23, cardiovascular disease risk factors, and phosphorus intake in the health professionals follow-up study. Clin. J. Am. Soc. Nephrol. 2011;6:2871–2878. Doi: 10.2215/CJN.02740311.

  25. Antoniucci D.M., Yamashita T., Portale A.A. Dietary phosphorus regulates serum fi broblast growth factor-23 concentrations in healthy men. J. Clin. Endocrinol. Metab. 2006;91(8):3144–3149. Doi: https://doi.org/10.1210/jc.2006-0021.

  26. Burnett S.M., Gunawardene S.C., Bringhurst F.R., et al. Regulation of C-terminal and intact FGF-23 by dietary phosphate in men and women. J. Bone Miner. Res. 2006;21(8):1187–1196. Doi: https://doi.org/10.1359/jbmr.060507.

  27. Jüppner H. Phosphate and FGF-23. Kidney Int. 2011;79:S24–27. Doi: https://doi.org/10.1038/ki.2011.27.

  28. Di Iorio B., Di Micco L., Torraca S., et al. Acute effects of very-low-protein diet on FGF23 levels: a randomized study. Clin. J. Am. Soc. Nephrol. 2012;7(4):581–587. Doi: https://doi.org/10.2215/CJN.07640711.

  29. Block G.A., Ix J.H., Ketteler M., et al. Phosphate homeostasis in CKD: report of a scientific symposium sponsored by the National Kidney Foundation. Am. J. Kidney Dis. 2013;62(3):457–473. Doi: https://doi.org/10.1053/j.ajkd.2013.03.042.

  30. Sabbagh Y., Giral H., Caldas Y., et al. Intestinal phosphate transport. Adv. Chron. Kidney Dis. 2011;18(2):85–90. Doi: https://doi.org/10.1053/j.ackd.2010.11.004.

  31. Labonté E.D., Carreras C.W., Leadbetter M.R., et al. Gastrointestinal inhibition of sodium-hydrogen exchanger 3 reduces phosphorus absorption and protects against vascular calcification in CKD. J. Am. Soc. Nephrol. 2015;26(5):1138–1149. Doi: 10.1681/ASN.2014030317.

  32. Wolf M. Update on fibroblast growth factor 23 in chronic kidney disease. Kidney Int. 2012;82(7):737–747. Doi: https://doi.org/10.1038/ki.2012.176.

  33. Ruggenenti P., Perna A., Remuzzi G. ACE inhibitors to prevent end-stage renal disease: when to start and why possibly never to stop: a post hoc analysis of the REIN trial results. J. Am. Soc. Nephrol. 2001;12(12):2832–2837.

  34. Ding J., Tang Q., Luo B., et al. Klotho inhibits angiotensin II-induced cardiac hypertrophy, fibrosis, and dysfunction in mice through suppression of transforming growth factor-β1 signaling pathway. Eur. J. Pharmacol. 2019;859:172549. Doi: https://doi.org/10.1016/j.ejphar.2019.172549.

  35. Czaya B., Faul C. The Role of Fibroblast Growth Factor 23 in Inflammation and Anemia. Int. J. Mol. Sci. 2019;20(17):4195. Doi: https://doi.org/10.3390/ijms20174195.

  36. Musgrove J., Wolf M. Regulation and Effects of FGF23 in Chronic Kidney Disease. Ann. Rev. Physiol. 2019;82.

  37. Cheng N., He Y., Dang A., et al. Association between plasma fibroblast growth factor 23 and left ventricular mass index in patients with Takayasu arteritis. Clin. Rheumatol. 2020;1–9. Doi: https://doi.org/10.1007/s10067-019-04895-6.

  38. Vervloet M.G., Larsson T.E. Fibroblast growth factor-23 and Klotho in chronic kidney disease. Kidney Int. Suppl. 2011;1(4)130–135. Doi: https://doi.org/10.1038/kisup.2011.29.

  39. Haffner D., Leifheit-Nestler M. Extrarenal effects of FGF23. Pediatr. Nephrol. 2017;32(5):753–765. Doi: https://doi.org/10.1007/s00467-016-3505-3.

  40. Adejumo O.A., Okaka E.I., Okwuonu C.G., et al. Serum C-reactive protein levels in pre-dialysis chronic kidney disease patients in southern Nigeria. Ghana Med. J. 2016;50(1):31–38. Doi: http://dx.doi.org/10.4314/gmj.v50i1.5.

  41. Benz K., Hilgers K.F., Daniel C., Amann K. Vascular calcification in chronic kidney disease: the role of inflammation. Int. J. Nephrol. 2018;7.Doi: https://doi.org/10.1155/2018/4310379.


Об авторах / Для корреспонденции

Муркамилов Илхом Торобекович – к.м.н., нефролог, и.о. доцента кафедры факультетской терапии КГМА им. И.К. Ахунбаева, ГОУ ВПО «Кыргызско-Российский славянский университет»; Бишкек, Кыргызстан. Е-mail: murkamilov.i@mail.ru, ORCID: 0000-0001-8513-9279


Похожие статьи

К содержанию номера

Бионика Медиа